Книга: Школьные дни Иисуса (Кутзее Джон Максвелл, Мартынова Шаши (переводчик)); Эксмо, 2017

По-моему, неоправданно раскритикованная книга лауреата престижных литературных премий Джона Максвелла Кутзее. Роман является логическим продолжением «Детства Иисуса» (2013). Нет ничего удивительного в том, что на излете жизни творческие люди начинают обращаться к вопросам веры и предлагают свое прочтение теософских тем. Так было всегда и находило отражение в работах художников, сочинениях поэтов, картинах режиссеров. Обратите внимание на направление мысли прославленного Ридли Скотта в последних его проектах. И Кутзее такой же, начинает немного разговаривать «сам с собой», превращая изначально головоломку (за что и полюбили «Детства Иисуса») немножко в мозгобойню не для всех. Если в первой книге был полностью выдуманный мир, то в «Школьных днях» находит отражение весь спектр пороков реального мира. Если воспринимать эту книгу не как масскульт, а как артхаусное, авторское произведение, – все становится на свои места. Книга понравится не каждому. Знатокам творчества Кутзее – совсем не понравится. Но не прочитав, нельзя составить собственного мнения. Прочитайте, сделайте свои выводы.

0    0

Нужно читать всю трилогию. Последняя книга, «смерть Иисуса», немного ошеломляет своим трезвым завершением. Дэвид, ребенок свободолюбивый, искренний. Пример того, каким может выглядеть неотягощенный комплексами разум.

0    0

Когда ребенок ускользает
Руки раскинуты, веки сомкнуты, он медленно шаркает по кругу. Над горизонтом начинает подыматься первая звезда.
Литературными регалиями Джон Максвелл Кутзее не обойден, нобелиант и первый за историю премии дважды лауреат Букера. С признанием, у рядового состава сложнее, немногие его читают. Не знаю почему - так сложилось. Я среди тех, кто читает время от времени. Что-то в нем есть для меня, должно быть.
"Школьные дни Иисуса" вторая часть одноименной трилогии, начала которой литературный мир ждал с замиранием сердца, как откровения, совмещенного с интеллектуальным супербестселлером. И нет, оказалось, что библейские коннотации какие могла бы считать и опознать публика, отсутствуют в "Детстве Иисуса", люди почувствовали себя оскорбленными: "Он что, за идиотов нас держит?" Как результат, вторая и третья части не получили резонанса вовсе. А между тем, хорошие ведь книги. И Кутзее в привычном для себя формате - говорить очевидные вещи простым языком, превращая обыденность в притчу, которую можно расшифровать разными способами, а можно принять, не расшифровывая.
Напомню, вымышленная реальность, во многом копирующая нашу с двумя основополагающими различиями: 1. абсолютное большинство населения прибыло сюда морем и воспоминания их начинаются со времени плавания
2. здесь нет животных, которых можно было бы употреблять в пищу. Собаки, кошки, птицы есть, коров, баранов, коз - вообще мясомолочного скота нет.
Язык общения испанский, вновьприбывшие получают небольшие подъемные, бесплатные языковые курсы и возможность трудоустройства. Мужчина по имени Симон (имена им тоже дают) за сорок. крепок, способен к физическому труду больше. чем к интеллектуальному. На судне знакомится с малышом, который ищет свою мать, и берет на себя заботу о нем. Мальчик Давид обладает немыслимой харизмой, все хотят заботиться о нем, спустя некоторое время обязанности опекунши того же свойства, что и у Симона, берет на себя молодая привлекательная женщина Инес с более высоким, чем у портового грузчика Симона, социальным статусом.
Грядет перепись населения, следовательно пара, скрепленная единственно заботой о мальчике, но не имеющая опекунских полномочий, рискует потерять его. Между тем, он становится смыслом их жизни. Трое беглецов и верный пес Ботливар, прибившийся к Давиду на корабле покидают Новеллу (Новую реальность?, жизнь?) с тем, чтобы перебраться в другой крупный город Эстреллу (Звезда) и начать новую совместную жизнь там.
Переезд не пошел на пользу отношениям. Давид на новом месте все более самостоятелен в определении своего будущего. Он желает поступить в Академию танца, нашлись и престарелые состоятельные сеньоры, желающие оплачивать его учебу (не забыли, там невероятная харизма?) Выглядит это как скандал, который ребенок закатывает родителям, добиваясь покупки новой игрушки, с той разницей, что криков и бросания на пол с тем, чтобы сучить ногами нет, вместо них непробиваемое упорство, с каким отстаивает свое право идти выбранным путем (шестилетка, напомню,
и нет, это не "как мило", толерантному обычно читателю, хочется отодрать наглого мальца как сидорову козу).
С началом учебы он все больше отдаляется от приемных родителей, особенно от Симона, едва не с презрением демонстрируя ему приближенность к высотам духа, вход куда Симону заказан. Оне там, видите ли, слушают музыку сфер и танцуют числа, а тьмы низких истин, вроде умножения-вычитания пусть остаются мелким людишкам, разумением не превосходящим муравья.
Одновременно все больше влияния на него имеет некто Дмитрий, смотритель музея, расположенного в одном с академией здании, влюбленный в преподавательницу Давида. Человек пустой и скверный, однако умелый демагог и манипулятор, от влитяния которого Симон тщетно пытается оградить приемного сына, этот Дмитрий еще удивит всех самым неприятным образом, и продолжит удивлять, отчего читателю не раз захочется придушить его. Но нет, если бы в жизни все было так просто, мы уже давно жили бы в Алмазном веке.
Мы сегодня пересматриваем незыблемые на протяжении тысячелетий стандарты отношений. И эта мудрая книга намечает пути, которые сегодня могут казаться тупиковыми или прямо кощунственными, вроде отказа от авторитарного стиля в руководстве детьми. Однако в меняющемся мире, где перестают работать прежние паттерны, нужно искать новых

0    0

Слишком много аллегорий. Вообще эта книга буквально состоит из аллегорий, и если читатель их не понимает – то выглядит это все странно и непонятно. Что хотел сказать автор известно одному автору. Как читать книгу, которая требует бесконечного дообъяснения?

0    0